Дверь в кухню была плотно закрыта, чтобы голодные воины не полезли к еде раньше времени, ведь из этой комнаты доносился такой приятный аромат...
Жарилась рыба, варился бульон для супа, а так же рис. Пока вся эта длительная работа шла своим чередом, Сайто оглядывал запасы продуктов, которые ему с Окитой сейчас нужно было истратить. Дежурство по кухни обычно не самое любимое занятие ронинов, и Сайто, видимо, был единственным, кто не жаловался. Хотя он мог иногда возразить, когда в кухонный наряд идет кто-то вроде Хейске, который даже готовить не умеет, а всем остальным потом приходится мучиться с коликами в животе.
Окита же жаловаться не должен был, ведь ему представился удобный случай поиздеваться над Сайто, а у того даже не было под рукой ничего острого и твердого, чем можно было бы ответить. Хотя скалка могла бы тоже подойти. Хаджиме уже не в первый раз замечает, что Хидзиката-сан предательски-подло подставляет Окиту в пару к Сайто всякий раз, когда нужна замена. А ведь отряд не ограничивается ими двумя.
- Почисть овощи, я пока займусь мукой. - попросил Хаджиме, положив на кухонный стол перед Соджи ассортимент овощей, которые позже надо будет обжарить, а сам насыпал на доску муки и принялся перемешивать ее с водой и яйцами, чтобы получить тесто. Очень скоро руки по локоть были белее снега, благо Сайто закатал рукава перед готовкой. И в самый неподходящий момент зачесался кончик носа, поэтому из-за прикосновения к нему мучными пальцами он тоже стал белым, и Сайто этого даже не заметил.

Вода для риса приятно кипела. Наверное, с таким же звуком кипели и нервы с мозгами, когда Сайто находился рядом с Окитой. Почему этот ронин всегда так портил ему нервы? А главное - как ему это удавалось? Хаджиме всегда задавал себе одни и те же вопросы, но ответа на них так просто не находилось. А Соджи был в прекрасном расположении духа, сразу было видно, что он готов оторваться.
- Поцелуй мой пальчик, а то болит. - Хаджиме довольно резко отреагировал на эту пошлую шутку, смутившись, но постаравшись лишь бросить на Соджиро презренный взгляд. Вроде бы даже получилось скрыть это предательское смущение.
- Еще чего. - холодно ответил Сайто, продолжая перемешивать тесто. Что-то внутри него хотело взять аптечку и перевязать воину эту маленькую рану, но гордость тут же напомнила про то, что это совершенно глупые и недопустимые мысли. Хаджиме вздохнул, словно его Я и его Гордость - две разные сущности, которые мешают друг другу ужиться.
Повернувшись на голос Окиты, хотя Сайто не хотел оборачиваться, воин замер от такой наглости и смеха. Ни с того ни с сего в него полетела шкурка баклажана, а Соджи еще так рассмеялся. Не раздумывая ни секунды, Сайто высыпал на голову Оките всю муку, что оставалась в мешке, а сам убрал шкурку овоща со своего лица и принялся раскатывать тесто, словно он ничего и не делал, хотя по его странному выражению лица можно было подумать, что парень готов рассмеяться.

- Наши с тобой отношения, Окита-сан, и совесть не позволяют мне вытворять подобное. - ответил Хаджиме, про себя подумав, что именно чуток совести Соджи и не хватает. А то в последнее время он уж слишком обнаглел.
- И вообще... На войне ты не жалуешься. - нахмурился Сайто, задумчиво глядя куда-то в сторону. Он не мог посмотреть на Соджи, ведь тот сейчас выглядел так смешно и нелепо, что парень боялся сорваться в приступе дикого хохота. С чего вдруг внутри зародилось такое детское веселье? Продолжая делать вид, что он готовит, Хадиме хотел уйти от ответного удара, но зная Окиту, это было немного нереальным. Последовали резкие движения, и тот прижал Сайто к столу.
- Ты сейчас тоже очень милый, Соджиро. - дерзость за дерзость. А ведь Хаджиме не просто так назвал Окиту полностью по имени. Сайто вообще редко так его называл, лишь в исключительные моменты, давая понять, что его наглость и издевки переходят все дозволенные границы. Проследив за тем, как Окита собирает остатки кожуры от баклажана, Хаджиме тут же пытался нащупать на кухонном столе что-нибудь, что можно было запустить в этого наглеца. Это оказалась скалка, но это было слишком жестоко, и два яйца. И как только Сайто подумал над тем, чтобы нанести двойной удар, раздался чих, и Сайто тоже оказался весь в муке.
По всей кухне стояла мучная завеса, которая щекотала не только нос Окиты, поэтому следующим был чих Хаджиме.
- Когда-нибудь я тебя точно убью. - сквозь зубы процедил Сайто, но в его голосе не бло той привычной злобы и холодности, было в этой интонации, впервые, что-то теплое и человечное.

- Никакие. - хмуро ответил ронин. Он не считал Соджи ни врагом, ни другом, ни просто приятелем, но все же испытывал к нему какое-то чувство, пока что ему непонятное. Сайто не мог положиться на Соджи, ведь он зачастую вел себя легкомысленно, поэтому Хаджиме не мог доверять ему, как другу, но парень и не злился на него за его шутки до степени ненависти. Тогда почему каждая колкая фраза или дерзкая улыбка заставляет Сайто испытывать странное чувство, когда внутри все словно переворачивается верх дном?..
- Что не дает тебе права называть и меня по имени. - достаточно гневно ответил Сайто. Он не признавал такую вольность со стороны других называть его по имени. Максимум, кому он мог позволить такое, были Саннан-сан, Хиджиката-сан, Кондо-сан, ну и, наверное, Чизуру-тян, хотя та навряд ли бы осмелилась обратиться к ронину без уважения, а остальным такая привилегия доставлялась из-за их высокого положения в отряде.
Наступила минута молчания. Соджи ничего не говорил, а Сайто уже не знал, что ответить... Осталось произнести свою истасканную отмазку:
- Драки в отряде запрещены. - совершенно невозмутимо произнес Сайто, но его невозмутимость тут же пропала, как он почувствовал крепкий захват одной из своих рук и нежное прикосновение к губам...
Все чувства внутри перемешались, образуя странный и непонятный ком под названием "безысходность". Лицо Хаджиме тут же стало цветом помидора, а сам он не знал, что ему делать, и от шока из его руки выпала и скалка, и яйца. Разбившись, они потекли по столу, было слышно, как усиленно кипит вода и вытекает наружу рис, но Сайто же ничего этого не слышал за звуком чужого дыхания, и на этом фоне ронин отвечал на этот странный поцелуй, чувствуя, как ужасно сильно горят его щеки.